Бисмилляхир-рахманир-рахим. Аллахумма кун ли валиййкаль худжатибниль Хасан салаватука ‘аляйхи ва ‘аля абаих фи хазихис-са’ати ва фи кулли-са’ат валиййан ва хафизан ва каидан ва насыран ва далилян ва ‘айна хатта тускинаху ардака тау’а ва туматти’аху фиха тавила. Во имя Аллаха Всемилостивого, Милосердного! О, Аллах! Будь для Твоего наместника и Твоего довода на земле Ибн аль Хасана (да снизойдет на него и на его предков Твое благословение!) сейчас и во все времена, Покровителем, Защитником, Предводителем, Помощником, Указывающим путь, Хранителем, до того времени пока не установишь его на земле, и пробудет он на ней надолго.

Поэзия имама Хомейни

​Говорят, в Иране каждый второй или поэт, или почитатель поэзии. Если это и преувеличение, то небольшое. От века в этой стране богословие и философия, астрономия и медицина, государственное управление и природоведение неотделимы от стихосложения, развивались и выражались в поэтической форме. И в настоящее время стихами классиков персидской поэзии расцвечиваются выступления депутатов меджлиса и статьи ученых, проповеди богослужителей и телевизионные репортажи. Газелями Хафиза объясняются в любви, а притчами Руми разрешаются правовые и имущественные споры. Вот и основатель Исламской Республики Иран имам Хомейни оставил соотечественникам поэтические произведения, набросанные в минуты отдыха от государственной и религиозно-философской деятельности. Говорят, он не собирался публиковать их и относился к ним скорее как к духовным упражнениям, медитациям, традиционным для иранских мыслителей. Сборник стихов «Вино любви» («Бадейе эшк»), собранный воедино невесткой имама Фатимой, увидел свет лишь в 1989 году, после смерти автора. Впоследствии был издан более полный «Диван Имама» («диван» на фарси значит «собрание»).

В поэзии имама реален только Бог, остальное же — метафора Его бытия. При таком понимании газели духовного наставника иранского народа воспринимаются как непрестанный поиск Истины, трудное восхождение к ее вершинам, духовные открытия на горнем пути, как поэтическая исповедь и завещание.

Представляем вам переводы нескольких стихотворений Рухоллы аль-Мусави аль-Хомейни.

Свидетелем сердце

Чаша из рук Твоих слаще всех чаш.

Дверь отворишь и Сам мне любезно подашь.

Ко многим дверям приходил — но запор находил.

Только здесь, в мейхане, говорят мне: «Ты наш!»

Тот, кто к чаше сухими губами приник,

Знает: трезвости мир — только бренная блажь.

Смотри на веселие здешних пьянчужек, смотри!

Им простится сегодня немыслимый прежде кураж.

А Ты, Виночерпий, достоин любви и похвал:

Бродяге и шаху один Ты напиток подашь.

Путь мой горек и в сердце жестокая боль.

Потому и стучался к Тебе, блаженства небесного страж!

Ты милосерд. А я слаб и изранен любовью.

За терзанья мои Ты попойкою нынче воздашь.

 

Желания весны

Я там же, где всегда, у погребка,

Любовью полон, не похож на старика.

Когда сады цветут — какая старость!

Забудь про осень, до нее века.

Смотри на птицу, что томилась в клетке,

А нынче в небе кружится, легка.

Ненастный ветер улетел на север

И благодатный дождь омыл луга.

Покров падет — и лик красы весенней

Пройдет, слепящий, будто облака.

 

Вино трезвости

Вот твоя чаша. Тебе ли бежать от вина?

Глядит на михраб лицемер, у нас же своя сторона.

Скажи виночерпию, какой тебя мучает сон?

Он чашей прогонит его, не твоя в нем вина.

 Своей нищеты не стыдись, протяни к подаянью суму

И радуйся, если монета найдется хотя бы одна.

Смотри, каландар захмелел, наливает со щедростью нам.

Держи же свой кубок, чтоб в сердце запела весна.

Забудем стенанья завистников и лицемерных святош —

Их жизнь в ослепленье проходит, отравой полна.

Мы нежных объятий не скроем и радость в душе:

Подобная ночи осенней, жизнь без Друга темна.

Хозяин питейного дома не скажет: ты пьян.

Душа встрепенулась, трезвея от чаши вина.

 

От ложной мудрости беги

С кабацким владыкой старинный у нас уговор.

Ведь я завсегдатай его погребка с давних пор.

Сегодня друзья за вином здесь встречают весну.

Как отстану от них? На голову ляжет позор.

Луноликих красавиц не в силах я сторониться в саду!

Вот спешу, чтоб услышать волшебный их хор.

Жаль мне дервишей, показную не чту нищету.

Даровал Бог для жизни блистающий солнцем простор.

Шейх в лохмотья оделся — к чему он зовет, лицемер?

В одеянье любимой цветов парчовых ковер.

Смысла нет в поученьях не любящих свет.

Без сияния глаз Твоих дороги и я б не нашел.

Я с любимой сбежал от всех мудрецов в погребок,

Чтоб не слышать, не знать суетливой молвы приговор.

Кроме слов о любви и стихов о блаженном вине

Не услышать иного от Хинди с тех пор.

 

Солнце совершенных

Гуляки, ринды, празднословы! Прошла беспутная пора.

Начальник жизни, душ водитель явился, солнечный, с утра.

Стремясь к лучам, раскрылась роза, трепещет песней соловей.

Разлука с Ним — терзанье мира и жизни горечь и хандра.

Так некогда Синай увидел, как радугой теснило тьму.

Муса явился фараону — и лжи закончилась игра.

Ударь в колокола, сметая нетопырей за горный склон.

Пусть все услышат, что настала весны сияющей пора.

Бегите, слуги Аримана! Иссякла сила темных чар.

И все, что замышлял он злое, порушилось еще вчера.

Исы дыханье оживляет цветеньем прежде мертвый дол.

И в небесах голубок стаи резвятся, будто мошкара.

Пловец, забудь о непогоде, уж близок радостный причал.

В ковчеге Нуха будет место всем, кроме зависти и зла!